Жил-был на свете воробей,
Московский воробьишка…
Не то, чтоб очень дуралей,
А так себе, не слишком.
Он скромен был по мере сил,
За темпами не гнался,
И у извозчичьих кобыл
Всю жизнь он столовался.
И снеди этой вот своей
Не проморгал ни разу,
И за хвостами лошадей
Следил он в оба глаза!
Хвостатый встретивши сигнал,
Он вмиг без передышки
За обе щеки уплетал
Кобылкины излишки.
Такое кушанье, оно
Не всякому подспорье.
И возразить бы можно, но
О вкусах мы не спорим.
Но вот в Москве с недавних пор,
Индустриально пылок,
Победоносный автодор
Стал притеснять кобылок!
Индустриальною порой
Кобылкам передышка!
И от превратности такой
Надулся воробьишка.
И удивленный, как никто,
Он понял, хвост понуря,
Что у кобылок и авто
Есть разница в структуре.
Благодарю, не ожидал!
Мне кто-то гадит, ясно!
И воробьеныш возроптал,
Нахохлившись ужасно.
Эх, доля птичья ты моя!
Жить прямо же нет мочи!
И и д у с т р и а л и з а ц и я —
Не нравится мне очень!
И облетевши всю Москву,
Он с мрачностью во взгляде
Сидит часами тщетно у
Автомобиля сзади…
Мораль едва ли здесь нужна,
Но если все же нужно,
Друзья, извольте, вот она,
Ясна и прямодушна.
Немало все ж, в конце концов,
Осталось к их обиде
В Москве таких же воробьев,
Но в человечьем виде…
Мы строим домны, города,
А он брюзжит в окошко:
– Магнитострой, конечно, да!
Ну, а почем картошка?
1928
