Уж я топчу верховный снег
Алмазной девственной пустыни
Под синью траурной святыни;
Ты, в знойной мгле, где дух полыни,—
Сбираешь яды горьких нег.
В бесплотный облак и в эфир
Глубокий мир внизу истаял…
А ты — себя еще не чаял
И вещей пыткой не изваял
Свой окончательный кумир.
Как День, ты новой мукой молод;
Как Ночь, стара моя печаль.
И я изведал горна голод,
И на меня свергался молот,
Пред тем как в отрешенный холод
Крестилась дышащая сталь.
И я был раб в узлах змеи,
И в корчах звал клеймо укуса;
Но огнь последнего искуса
Заклял, и солнцем Эммауса
Озолотились дни мои.
Дуга страдальной Красоты
Тебя ведет чрез преступленье.
Еще, еще преодоленье,
Еще смертельное томленье —
И вот — из бездн восходишь ты!
