Шериф Коллинс из Томбстоуна потягивал утренний кофе, глядя в окно на проезжающие повозки. День обещал быть погожим, и Коллинс надеялся, что сегодня в местном салуне "Дикий койот" обойдется без пьяных драк и выбитых зубов.
Он принялся за чистку оружия, готовясь к вечернему обходу. Коллинс был образцовым шерифом – строгим, но справедливым.
В камере участка сейчас томился лишь один заключенный, угодивший туда за вчерашнюю драку в баре.
— Доброе утро, Фил. Что на этот раз? — лениво спросил шериф.
— Я не виноват, шериф! Этот выскочка… сам напросился! — пробормотал Филипп, потирая заспанные глаза.
— Давай, выходи из клетки и рассказывай, — шериф открыл дверь решетки и уселся за свой стол, закинув ноги на столешницу.
Филипп, покачиваясь, вышел из камеры и сел напротив, попросив у шерифа закурить. Тот протянул ему пачку сигарет.
Закурив, Филипп начал свой рассказ. Он поведал о слухах, будто на городе проклятие, поэтому женщины не могут выносить детей, почти у каждой случается выкидыш. Вдобавок ко всему, шахта, дающая работу большинству жителей, скоро закроется.
— А происходит это потому что якобы где-то здесь закопан труп знахарки, которую полвека назад местные жители линчевали вместе с сыном за ее сатанинские ритуалы.
Он даже показал шерифу карту с примерным местом захоронения.
Коллинс спросил, кто ему все это рассказал, и Филипп ответил, что некий человек, назвавший себя пророком.
— Вот поэтому я ему зубы и выбил, — закончил Филипп.
Оба засмеялись.
Коллинс, будучи человеком верующим, не поверил в эти россказни. Он отпустил Филиппа, пожурив за излишнюю горячность, и на этом они расстались. Однако карту шериф у Филиппа забрал.
Шли дни, недели, и Коллинс стал замечать, что из города уезжают люди. Все больше и больше.
Коллинс направился в шахту и выяснил, что слухи верны: запасы минералов истощаются, и если так пойдет и дальше, то шахта вскоре закроется. А город без работы превратится в город-призрак.
Вспомнив рассказ Филиппа о проклятии, Коллинс испугался. Вернувшись в участок, он вытащил из стола карту и, вооружившись лопатой и фонарем, отправился на поиски места захоронения.
Место это находилось в каньоне неподалеку. На карте было указано лишь примерное расположение, и Коллинс долго бродил в потьмах, пока не наткнулся на подозрительную груду камней. На одном из них был вырезан символ треугольника.
Коллинс раскидал камни и принялся копать. Через несколько часов лопата уткнулась во что-то твердое. Череп.
Шериф отпрянул от страха.
"Значит, это правда", — подумал он, отбросил лопату, сел на камень и закурил, перекрестившись.
Забрав череп с собой, он вернулся в город.
Было около часа ночи, самый разгар веселья в "Диком койоте". Музыканты играли кантри, парочки танцевали, выпивохи толпились у барной стойки, а в углу шла игра в покер.
Веселье прервалось с грохотом: двери салуна распахнулись, словно от внезапного урагана. Музыка стихла, все как один уставились на вошедшего.
На пороге стоял шериф. Тлеющая сигарета освещала его лицо, и взгляд его казался пугающим.
Он медленно подошел к бару и с размаху воткнул череп зубами в барную стойку. Рюмки затряслись, выпивохи вздрогнули.
Указывая на череп пальцем, Коллинс молча двинулся к центру зала.
— Кто знает, кто это? — произнес он спустя мгновение.
В зале воцарилась тишина.
— А знаете ли вы, что, возможно, именно это послужило причиной бед, обрушившихся на наш город? — продолжил Коллинс.
— Я знаю, кто это, — раздался из толпы прокуренный голос. — Это миссис Смит, упокой Господь ее душу.
Из толпы медленно вышел старик в лохмотьях.
— Кто ты? — спросил Коллинс.
— Меня зовут Стив, — ответил старик. — Стив Смит. Я тот самый мальчик, которого вы и ваши родители ровно пятьдесят лет назад выбросили в реку, когда убивали мою мать.
— Что ты хочешь от нас, Стив? — спросил шериф.
— Я хочу справедливости и возмездия, — ответил Стив. — Хочу, чтобы каждый в этом зале покаялся.
В "Диком койоте" поднялся гул. Люди были недовольны наглостью старика, тем более что многие в салуне были слишком молоды, чтобы иметь какое-либо отношение к убийству.
Гул нарастал, казалось, толпа вот-вот набросится на Стива, но тут раздался выстрел.
В руке шерифа, направленной в потолок, дымился начищенный револьвер Remington.
— А ну-ка быстро успокоились, сукины дети! — рявкнул Коллинс. — Если все, что я узнал за последние дни, правда, то наш город действительно проклят, и все вы будете просить прощения у этого человека на коленях, если придется! Иначе беды не прекратятся!
Весь оставшийся вечер в "Диком койоте" не звучала музыка. Люди по одному выходили из салуна и расходились по домам.
На следующий день Стив покинул город, и больше его никто не видел.
Прошло время. Шахта все-таки закрылась, но, вопреки ожиданиям, население города не уменьшилось, а, наоборот, выросло. Выкидыши перестали быть бичом Томбстоуна. Было ли это результатом снятия проклятия или изменившегося вкуса воды в водоеме, после отъезда Стива, так и осталось загадкой.
