Люда позвонила очень рано:
— Мама, я получила подарок и не знаю, что с ним делать!
— То есть как не знаешь? — удивилась я.
— Видишь ли… даже не знаю, как сказать… Понимаешь, мне подарили цыплят…
— Цыплят?! — ещё больше удивилась я. — Да кто же зимой дарит цыплят и как ты намерена с ними поступить?
— Сама не знаю… — громко вздохнула в трубку Люда. — А что, если… если я подарю их тебе?
— Мне?! — возмутилась я. — Твои друзья наградили тебя зимой цыплятами, а ты собираешься подарить их мне! Нет уж, уволь от такого подарка!
Люда молчала, и я ехидно добавила:
— Гм, интересно, сколько же штук они тебе преподнесли?
— Что-то около десяти, — робко ответила Люда.
— Вот и сиди со своими около десяти. Да, кстати, не забудь их накормить, — напомнила я. — Свари рассыпчатую пшённую кашу, мелко наруби крутое яйцо. — И, ещё раз подтвердив, что брать цыплят не собираюсь, повесила трубку.
И всё-таки в этот же день коробка, полная маленьких пуховых комочков, переселилась ко мне. Их оказалось двадцать.
— Ты же говорила, что цыплят около десяти! — строго сказала я.
Но Люда, пробормотав, что столько, наверное, выживет, поторопилась уйти. Ей казалось, это самый верный способ избавиться от моих нравоучений.
Впрочем, я и сама думала, что из этих маленьких, нежных комочков вряд ли кто останется жив. Ведь они так много путешествовали в этот морозный февральский день, да ещё в такой холодной коробке.
Однако живыми остались все. Все до одного. Сначала я их поместила в фанерном ящике из-под посылки, но очень скоро им стало там тесно. Стоило мне снять крышку, как они тут же вспархивали на край ящика, махали крылышками и старались удрать, порезвиться на просторе.
Пришлось им отгородить часть кухни, потом часть комнаты. А чтобы не перелетали загородку, верх затянули сеткой. С цыплятами было ужасно много хлопот: то напои, то накорми, то убери. Убирать приходилось буквально каждый час, и это не считая других забот. Ведь чтобы малыши правильно росли и развивались, их надо было разнообразно и правильно кормить. Цыплятам нужна была трава, угли, ракушки, а где это взять зимой? Правда, с травой было легче: я сеяла её в ящиках и ими были заставлены все окна нашей квартиры. А вот с ракушками гораздо труднее: их приходилось добывать из песка, который лежал замёрзшей кучей в нашем дворе. Сначала песок разбивался ломом, потом оттаивался, потом сушился и только после всего этого просеивался, и получалась лишь небольшая горсть ракушек. Но самое страшное случалось, если пернатым сорванцам удавалось удрать из отгороженной части комнаты. Немало приходилось потрудиться, прежде чем водворить их на место и навести в комнате порядок.
Помню, однажды мне надо было отлучиться из дома на весь день. Я приготовила цыплятам еду, разделила её на несколько порций и попросила нашу соседку Любовь Ивановну их накормить.
— Только осторожней еду ставьте, чтобы не выскочили, — на всякий случай предупредила я.
— Не волнуйтесь, Вера Васильевна! Небось цыплята не звери, уж как-нибудь справлюсь, — сказала Любовь Ивановна, принимая от меня посуду с кормом для цыплят.
Ушла я спокойно.
Пришла домой уже вечером. Открыла дверь и понять ничего не могу: посредине комнаты на стуле сидит Любовь Ивановна и плачет, а кругом творится что-то несусветное. Все двадцать цыплят по квартире разгуливают — кто на гардеробе, кто на кровати, словно в песке, роется, кто на столе закусывает. А на ковре, на полу — везде, где только доступно, цыплята постарались оставить свои визитные карточки! Это не считая разбитой хрустальной вазы да обклёванных и обломанных цветов.
После такого происшествия я еле квартиру отмыла, а Любовь Ивановна ещё долго этот случай вспоминала:
— И надо же, я чуть краешек сетки приоткрыла, чтобы кашу им поставить, отвернулась за миской, а они уже в комнате…
Из-за цыплят всей нашей семье пришлось переехать на дачу не в июне, как всегда, а в начале мая. Здесь я сразу выпустила цыплят в просторный загон, который специально для них отгородили. Вот когда для них наступило настоящее раздолье! С раннего утра до самого вечера они то купались в песке, то дрались, то бегали друг за другом. Теперь, когда все трудности остались позади, и я, и муж, и внучка мечтали о том, как из цыплят вырастут куры и как будут они нестись. Я даже заранее подготовила гнёзда: пусть к ним пока привыкают. Но, увы, нашим мечтам и надеждам не пришлось сбыться: из всех цыплят оказалась лишь одна курочка. Одна-единственная, а остальные петухи. Девятнадцать петухов с большими красными гребнями. Девятнадцать горлопанов и драчунов.
Мы просто не знали, что с ними делать. Целые дни петухи дрались, таскали друг друга за гребни, дружно перелетали через изгородь и так же дружно перекапывали засеянные грядки и портили клумбы с цветами. А уж если случайно забудешь закрыть дверь на террасу, то пеняй на себя. Мигом очутятся там, всё перевернут, всюду побывают; сколько раз, бывало, оставляли нас без обеда.
Вдобавок ко всему они ещё стали клеваться. Правда, меня они знали и не трогали, зато Марининым друзьям, которые приходили к ней поиграть, не давали прохода — так и норовят клюнуть. Только и слышишь весь день, как Марина кричит:
— Бабушка, проводи Машу!..
— Бабушка, дай йоду — петух клюнул Колю!..
— Бабушка, помоги Кате!
Вот и бегаешь, петухов гоняешь; совсем с ног сбилась. Конечно, мы давно могли бы от них избавиться, но останавливал нас один петух. Все кричали своё обычное петушиное ку-ку-ре-ку-у-у!, а он один словно выговаривал: Как хо-ро-шо-о-о! Да так звонко, так красиво, что просто заслушаешься. Особенно красиво звучал его голос по утрам, на зорьке, когда солнце золотит росу, а воздух напоён запахом трав и цветов. Тут, как пропоёт он своё как хо-ро-шо-о-о!, не пожалеешь, что рано встал и не выспался.
И не только мы или наши знакомые, даже незнакомые люди этого петуха заслушивались и говорили:
— Вам обязательно его сохранить надо.
А наша соседка баба Ганя, та просто сказала:
— Девятый десяток живу, а такого не слыхивала. Хошь продай, хошь отдай, а губить не смей!
Губить такого петуха нам тоже не хотелось, а бабу Ганю мы любили, уважали и были рады подарить ей нашего певца. Но как это сделать? Как найти его? Как узнать среди девятнадцати петухов того, который так интересно поёт? Тем временем приближался день переезда в город, и певец по-прежнему оставался неизвестным.
Думали, гадали и наконец пришли к выводу, что таинственный певец, наверное, тот красивый большой и самый сильный петух, который всегда ходил с нашей единственной курочкой и старательно угощал её то найденным зёрнышком, то червяком. Остальные петухи тоже пробовали ухаживать за курочкой, но красавец быстро их отвадил, а после нескольких схваток они уже держались поодаль.
Не знаю, почему мы решили, что неизвестный певец именно он, во всяком случае, так хотелось думать всем, так думала и баба Ганя.
За петухом баба Ганя пришла за несколько дней до нашего отъезда. Последний раз мы любовались красивой парочкой, а петух, словно красуясь, выпятив грудь и заботливо кокая, вышагивал рядом со своей избранницей.
— Не иначе как он и есть тот самый певун, — любовалась петухом баба Ганя. — Ишь как выхаживает, и грудь колесом, это всё от храбрости да от голоса…
И вдруг камнем откуда-то ястреб. Миг… и нет ни одного петуха, словно пух разлетелись. Нет и нашего красавца, только хвост мелькнул в кустах. А курочка уже бьётся под хищником, кричит… И тут… тут из этой перепуганной петушиной стаи вдруг вырвался ничем не приметный белый петушок. Вихрем налетел он на ястреба! Сбил грудью… клюёт… Полетели в разные стороны серые ястребиные перья, смешались с белыми…
Не знаю, чем бы кончился этот неравный бой, если бы не баба Ганя. Она опомнилась первой.
— Кши, кши, проклятый! — завопила она и, грозно размахивая корзиной, бросилась на помощь петуху.
Увидев столь внушительную подмогу, серый разбойник поспешно взмыл кверху, а маленький храбрец встряхнулся, оправил свои растрёпанные в борьбе перья, потом захлопал крыльями и громко, во весь голос прокричал: Как хо-ро-шо-о-о!
Да так звонко прокричал, что мы только диву дались, как красиво он выговаривал эти хорошие слова.
