Дочь начальника шахты
в коричневом теплом платке —
на санях невесомых,
и вожжи в широкой руке.
А глаза у нее —
верьте мне — золоты и черны,
словно черное золото,
уголь Советской страны.
Я бы эти глаза
до тех пор бы хотел целовать,
чтобы золоту — черным
и черному — золотом стать.
На щеке ее родинка —
знак подмосковной весны,
словно пятнышко Родины,
будто отметка страны.
Поглядела и скрылась,
побыла полминуты — и нет.
Только снег заметает
полозьев струящийся след.
Только я одиноко
в снегу по колено стою,
увидав свою радость,
утративши радость свою.
