Когда альпинист
в специальных ботинках
И шлеме, и куртке идёт с ледорубом
На приступ,-
что ищет в таких поединках
Он, к диким камням припадая и грубым?
Что нужно ему от ущелий, и трещин,
И смерти, стоящей за каждым неловким
Движеньем? Того же,
что надо от женщин:
Её восхищенья,- висит на верёвке,-
И страха её за него, и смущенья
Он, видимо, жаждет, и, может быть,
мщенья.
Когда альпинист, ненавижу безумца,
По выступу шарит рукою в перчатке,
Решая в сомненье,
как лучше приткнуться,
А ноги скользят по сыпучей площадке,
Терпеть не могу гордеца, роковое
Движенье способного сделать, распятый
На камне, он, видишь, предать всё живое
Готов ради славы минутной, проклятой!
А скалы так жёстки, а небо так чисто
И пусто. Терпеть не могу эгоиста!
Когда альпинист далеко под собою,
Как детскую видит бумажную птичку —
Парящего ястреба с тенью скупою,
Скользящей по склону,-
и жаждет табличку
Прибить на вершине как знак покоренья
Её или яркий оставить на пике
Флажок — это всё?
Нет, не всё, ещё мненье
Своё утвердить о себе: что там книги?
Что формулы? физика? он из физтеха.
Вот счастье —
под ветром дрожащая веха!
Когда альпинист, свою куртку от пыли
И глины, и птичьего чистит помёта…
Но в этом году мы его посрамили.
Нам было предложено большее что-то,
Мы, сидя на кухне, мы, стоя в передней,
Мы в тусклой конторе,
мы в комнате тесной
Хребет покорили двухтысячелетний,
С волшебной его панорамой чудесной,
И видим внизу Абеляра-поэта
И, может быть, Генриха Плантагенета.
Я знаю, мрачнее быть надо и суше,
Как мрачен, на фоне победных реляций
У пушки расчёт, затыкающий уши.
Но Осень написана,
что ж повторяться?
И сказано всё про тщету урожая,
Про жалкое, тщетное дело поэта,
Как, падая, плачет звезда, завывая,
А новорождённая смотрит на это.
Я лучше скажу про звезду по-другому,
Зарывшись в её золотую солому.
Мы городом, комнатой, кладбищем,
садом,
Просёлком брели, просыпались в вагоне,
Мне дороги те,
кто страдал с нами рядом,
Заботясь о смысле, и умер на склоне,
Каких я людей замечательных встретил
И добрых,
спасаясь в одной с ними связке;
О, беды, обиды, отчаянья эти,
И кое-что понял я сам, без подсказки,
И что-то во мраке мерцает и брезжит,
И тот альпинист — с нами рядом,
а где же?
1996
